Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство - Страница 55

— Мы ведь хотим, чтобы было красиво, — сказала Джемма. — Если будет красиво, люди купят больше.

Я смотрела на старшую дочь с гордостью и удивлением. Я всегда знала, что она обожает ходить по магазинам, нам обеим всегда это нравилось, но и понятия не имела, что Джемма разбирается в продажах.

К вечеру, когда пришлось наконец сворачиваться, обнаружилось, что мы заработали неплохую сумму. Я поразилась количеству денег в маленькой металлической коробке, которую мы отнесли на кухню.

Больше двух тысяч долларов.

Я пересчитала снова: две тысячи четыреста один.

Странная бронзовая статуэтка принесла больше всего. Выяснилось, что это коллекционная штука, и кто-то вручил мне за нее четыреста долларов. Когда я спрятала деньги в коробку, покупатель охотно сообщил, что истинная стоимость статуэтки в десять раз больше. Распродавая остальные вещи, я старалась не желать зла этому человеку.

Кресло ушло за триста долларов. Картины — от семидесяти пяти до ста пятидесяти за штуку. Старые детские велосипеды — за пятнадцать, двадцать и двадцать два соответственно. Наибольшим спросом пользовались мои туфли — каждую пару буквально рвали с руками за двадцать пять долларов. Пятнадцать пар обуви принесли триста семьдесят пять долларов — примерно столько же я обычно плачу за одну новую пару, но это не важно. Нет смысла оглядываться назад, надо идти вперед.

В третий раз пересчитав выручку, я дала девочкам по десять долларов. Они требовали больше, но я сказала, что в таком случае нам не хватит на молоко и еду. После этого десятка показалась им огромной суммой.

Когда я легла спать, все тело болело от таскания тяжестей, но в то же время я чувствовала себя до странности умиротворенно. Я сделала сегодня нечто хорошее. Нечто позитивное. На следующей неделе можно сходить в магазин и расплатиться с няней, и я справилась без помощи Натана. Я сделала это вместе с дочерьми.

У нас все будет хорошо.

Мы с девочками выкрутимся.

Повернувшись на бок, я поправила под щекой подушку. Теперь мне нужна работа. Клянусь непременно найти работу, а иначе придется распродать все, что еще осталось.

В понедельник утром, когда я отводила Тори в сад, перед моим домом появилась табличка с надписью «Продается». Я бы ее даже не заметила, если бы не позвонили соседи.

Я позвонила Арту и спросила, отчего поставили табличку, если дом уже продан.

— Пусть дом остается доступным, пока сделка не завершена, — терпеливо объяснил он. — Это вас подстрахует.

К вечеру я получила десятка полтора звонков: все спрашивали, вправду ли мы переезжаем. После третьего звонка я уже не брала трубку — пусть оставляют сообщения. Продать дом само по себе нелегко — не хватало еще объяснять это соседям.

Поставив ужин в микроволновку, я села за компьютер и проверила почту. Может быть, кто-нибудь хочет предложить мне работу. Я разослала резюме в пятнадцать мест. И позвонила вдогонку. Для меня непременно найдется место. Я неглупа. Трудолюбива. Для хорошей фирмы я могу стать сущим сокровищем.

Сегодня моя настойчивость наконец вознаградилась. Я получила письмо из агентства, куда ходила месяц назад. У них есть вакансия, которая, возможно, мне подойдет, но собеседование завтра и только завтра, в половине двенадцатого или в четверть первого, в конференц-зале кафе «Барнс и Нобль». Если меня это устраивает, нужно сегодня же послать подтверждение, чтобы работодатели успели перечитать мое резюме.

Дрожащими пальцами я торопливо написала ответ. Да, я приду. В половине двенадцатого.

Я старательно оделась — узкая черная юбка, красивая бледно-розовая блузка от Шанель, колготки телесного цвета, черные лакированные туфли без каблуков. Волосы собраны в низкий хвост. С розовым жемчугом на ушах и на шее я казалась себе достаточно умной, опытной и решительной, чтобы покорить работодателя.

Я взяла одну из кожаных черных папок Натана и положила туда экземпляр своего резюме, удостоверившись, что верхний лист чист и не смят. Пора идти.

Выходя из дома, я нервничала и чувствовала себя так, как будто в животе у меня порхали бабочки. Собеседование назначено на половину двенадцатого, я пришла за двадцать минут. Вместо кофе взяла травяной чай с мятой, чтобы успокоить нервы.

Через несколько минут открылась дверь и вошла молодая женщина. На ней модный серый костюм с жилеткой, просторные брюки, высоченные шпильки. На шее — нити янтарных бусин, в руках — ярко-зеленая сумка из крокодиловой кожи (кажется, искусственной).

Она быстро прошла мимо, деловитая и уверенная. Руки у меня легонько дрожали. Я на добрых десять лет старше, чем эта стройная загорелая светловолосая девушка. На десять лет старше и перенесла столько страданий, что нас разделяет целая жизнь.

Я никогда не думала, что мне придется искать работу, по крайней мере такую, которая поможет содержать семью. Я полагала, все мои занятия будут сугубо артистическими. Интересными. Я буду работать только из любопытства, а не из финансовой необходимости.

Дверь в конференц-зал осталась открытой; взглянув на часы, я увидела, что уже половина двенадцатого. Сделала глубокий вдох и пошла в зал, исполнившись решимости поскорее пережить испытание.

Я пришла в ужас, когда увидела за столом Марту Зинсер. Перед ней лежала записная книжка, ручка и мобильник.

Я уже была готова развернуться и уйти.

— Привет, — сказала Марта с улыбкой — скорее профессиональной, нежели искренней. Она была красиво одета — в строгий костюм со стоячим воротничком.